Так получилось, что наш первый — Даниил, родился в Чехии. Вот как это было:

Воскресенье, 23 мая 1999 года. Примерно в 21 час начались схватки, но мы просто решили, что это те самые «тренировочные» схватки, которые уже были и раньше. После 10 часов вечера Маше позвонила подружка (Инка — прим. Маши) и они долго «болтали о жизни», между слов заметив, что начались какие-то схватки. Время шло. Я невольно забеспокоился и схватился за книжки. Там говорилось о том, что, когда наступает время родов, то схватки становятся более регулярными. На самом деле, время нашей беременности подходило к концу и по прошествии полутора часов, мы стали замерять паузы между схватками. Схватки действительно становились все регулярнее и регулярнее. Примерно десять минут паузы, а затем следовала 30-40 секундная схватка. Около 23-х часов мы позвонили в роддом и описали ситуацию, врач нам сказал выезжать.

После коротких сборов мы приехали в роддом. Врач, молодой парень лет 26-ти, определил, что матка по-прежнему закрыта, но все указывает на то, что начинаются роды. Он сказал моей жене, что надо обязательно постараться уснуть, что бы набраться сил для самих родов. После чего Маше был сделан укол с чем-то снотворным и нас перевели в отдельную палату. Обстановка роддома, крики рожающих, только усугубили состояние моей жены и теперь каждый момент схваток стал происходить более болезненно, чем это было дома. Её слегка потрясывало, а я очень хотел облегчить участь Маши, но кроме дурацких слов вроде «Потерпи, уже скоро…», ничто в голову не приходило. Ночь я провел в углу, на каком-матрасе. Жене так и не удалось поспать, укол не помог. Только в перерыве между схватками ей удавалось буквально выключаться на несколько минут. Тем временем паузы между схватками, становились все короче, а сокращения все продолжительнее.

В семь утра появился доктор, что нас наблюдал. Убедившись, что матка стала раскрываться, он сделал предположение, что примерно к часу дня мы должны будем родить. После чего нас поздравил и отправился к другим роженицам. Бедную мою жену тошнило, головка малыша уже подпирала прямую кишку.

Каждые час – два, матка раскрывалась все шире, и уже к 11-ти часам можно было прощупать головку нашего мальчика. К нам заходило огромное количество людей от главврача до студенток-практиканток. Маша не обращала на них никакого внимания. Вы можете себе представить в каком мире она находилась в то время.

Скажем так, сразу после двенадцати дня «мы» (врачи) решили, что надо уже рожать да и матка уже была полностью раскрыта — диаметр составлял 10 сантиметров.

Начались потуги. Акушер объяснял, что надо тужиться так, словно у тебя запор, но нужно непременно покакать. Маша кусалась, царапалась, пиналась (ее держала еще одна медсестра помимо меня) и почти ругалась матом. Я, как мне казалось, помогал ей приговаривая, «Машенька, тужься! Ты же не тужишься!». На что она очень злилась, а я даже и не догадывался. Зато я тужился от души. Причем не сразу заметил. Молодой доктор, что принимал роды, во время очередных потуг подсказывал: «Какаш! Какаш!» (чешск.). Ему ассистировали две сестры и, конечно же, я. Одна медсестра надавливала на живот (бедный Данюха! Её бы так!), другая изготовилась у “выхода”, а я удерживал Машу, стараясь ее подбодрить.

Наконец появилась голова Данюшки с недовольной гримасой на лице! Еще бы! В животе у мамы вполне удобно. Его подхватили чуть ли не в четыре руки и аккуратно вынули. Раздался долгожданный крик. Крик молодой Матери. Маша почти плакала: “Мой сладкий! Мой маленький! Мой мальчик!”. Мои глаза тоже стали влажными. Я что-то лопотал. Смотрел на Даню, на Машин живот и не верил своим глазам. Даниил Альбертович сладко кричал. Этот долгожданный крик мог означать только одно – “Придется подвинуться господа! Я тоже хочу места под солнцем!”.

Специально обученный человек, тут же, сынишку нашего взвесил (3.600), измерил (50 см.) и внёс все данные в нужную книгу — это для них. Я, лично, «подписал» ножку ребёнка нашей фамилией. После чего ступня новорожденного была запечетлена на памятной открытке — это для нас.

Я вытер лоб — ноги слегка подогнулись. Позади было тяжелых четырнадцать часов. “It’s a hard work, but you’ve done it well” (Это тяжелая работа, но вы хорошо справились) сказал наш доктор. Данюшка чихнул три раза подряд. Я пошел к лифтам. Высоко в небе светило солнце, люди бегали бодрые, как и положено в понедельник. Я наконец-то достал себе сигарету. Прикуривая вторую, я пытался вообразить себя счастливым Папашей.
Вот так оно все и закончилось, вернее началось!

Двадцать четвертого мая, 1999 года, в городе Брно, в 13.05 местного времени. Maternity hospital в Богуницах. Боже-ж мой, кто бы мог подумать!

ps: запишем на память — медсестру звали Zuzanna, а доктора pan Gogela (они были очень милые)

Данькино место рождения на карте Гугл.